СЛЕДУЮЩАЯ

– Да, мы вполне сознательно культивировали romo community (романтическое сообщество – АБ) – отращивали чубы, красили их перекисью, – вспоминает 28-летний Илья, – всей этой атрибутикой я занимался очень серьезно и сам одевал всех своих друзей.
Разговор происходит на втором этаже автобуса, проплывающего над улицами ночного Лондона. Редкие пассажиры с любопытством бросают взгляды на двух парней, записывающих на диктофон свой диалог на непонятно каком языке, – бросают и сразу же отворачиваются. Здесь пялиться не принято.
– На нашем самом удачном и самом известном концерте в кинотеатре “Вымпел” я несколько раз переодевался, натянув даже кожаную юбку. Ты же понимаешь, каким шоком это было для публики в те годы.
Любопытно, что на следующий день после триумфального сольника (зафиксированного, кстати, на видеопленку) Илья Лагутенко отправился служить в ряды Советской Армии. Так начался первый перерыв в деятельности “Мумий Тролля”. Время своей службы Илья, как ни странно, вспоминает чуть ли не с нежностью.
– Армия была для меня исключительно позитивным опытом. Два года я просидел на крохотном островке в Тихом океане, где находилось всего 20 человек. Это было как в космосе, но никто из нас не сошел с ума, не нюхал клей или что там нюхают. Если бы не армия, я никогда бы не прочел “Троецарствие”, исторический китайский эпос, из которого вышли все китайские пословицы и откуда до сих пор черпают свои сюжеты гонконгские боевики. Так вот, надо пристраивать человека в этом возрасте, чтобы он имел время подумать над своей жизнью, чтобы не возникало у него этой глупой уверенности в завтрашнем дне.
Времени для раздумий и творчества там и в самом деле было предостаточно. Илья вернулся домой с кучей новых песен и рисунков. Студия “Декада”, организованная к тому времени Леонидом Бурлаковым (близким другом группы и автором части ее текстов), записала второй официальный магнитоальбом “Делай ЮЮ” (1990). Однако переусложненные песни, как говорится, не пошли. Но дело даже не в этом. К началу 90-х перестроечная эйфория, на которой взлетел до того запрещаемый русский рок, уже прошла. Правда его герои успели закрепиться на музыкальном Олимпе, где пребывают и ныне. Хуже всего пришлось нашей “новой волне”, которая попала в зловещий временной провал, совпавший с обвальным крушением пластиночной индустрии (винил уже не продавался, а компакт-проигрыватели были еще редкостью).
– В 87-88 гг. люди с бешеными глазами, как тараканы, набивались в залы, причем не важно, кто там и как играет. В 90-м же в зале сидело от силы человек 50, несмотря на рекламу и чисто номинальные цены на билеты, – вспоминает Илья провальный тур, организованный “Декадой” и объединявший помимо “МТ” владивостокские группы “Туманный Стон”, “Третья Стража”, “Депеша”. – Я почувствовал себя в тупике, не было никакой моральной отдачи, не говоря уже о материальной.
Вот тогда-то и произошло маленькое изменение в названии группы – из имени милого сказочного зверька оно превратилось в нечто более непонятное и зловещее.
– Вся эта обстановка так на меня повлияла, что я как-то сказал: “Ну какие мы “муми тролли”, по-моему, мы уже “мумий тролли”. Когда я произнес эти слова, они вызвали у меня нервный смех. К счастью, тогда существовала практика долговременных студенческих обменов. Меня поменяли на какого-то китайца, и так я оказался в Китае.
Следующие два года Илья учился и работал в Поднебесной. Жил в Даляне, Пекине, Шанхае, Харбине. Он много путешествовал по стране, от степей Монголии и до джунглей “золотого треугольника” – в душных китайских электричках, спя на полу среди банановой кожуры.
– Это был супердикий туризм. Человек некитайской внешности там называется “лаовай”, “внешний” – это закрепившееся сленговое обозначение иностранца. Если ты лаовай, ты никогда не станешь своим в этой стране.
Как и полагается перекати-полю (зовите его просто – Rolling Stone) и романтическому герою, профессий и занятий Илья перепробовал много: работал на строительстве дорог, гостиниц, барменом, где научился отлично сливать коктейли, продавал чечевицу из Южной Африки и т. д. Но более всего, владея двумя языками – английским и китайским (и немного испанским и японским), – занимался переводом.
– Дома как такового у меня никогда не было и, наверное, не будет. В нашей семье все были личностями и хорошо себя чувствовали только вдали друг от друга. Любовь на расстоянии – наилучший выход из положения.
Однажды, сидя в Харбине в мечтах об открытии фэшн-шопа во Владивостоке и прививании таким образом вкуса приморской молодежи, он получил предложение поработать в Лондоне. Стоит ли говорить, сколько значит этот город для каждого меломана и музыканта, так что Илья долго не раздумывал.
– В мои обязанности входило общаться с людьми, представляя интересы других людей. А общаться с людьми мне всегда нравилось.
– Что для тебя Лондон?
– Это следующая остановка на континентальном перелете. Я люблю его. Мне нравится, что ни у меня нет никаких обязанностей перед Лондоном, ни у Лондона передо мной. Мне персонально такое состояние очень подходит.
Наш автобус повернул у знаменитого концертного зала Brixton Academy и въехал в Брикстон, где сейчас Илья живет с переехавшими из Владивостока женой и 8-летним сыном. Брикстон считается районом чернокожих и по старинке пользуется дурной славой из-за расовых бунтов, которые происходили здесь в конце 70-х. (Помните классический боевой хит The Clash “Ружья Брикстона”: “Что ты сделаешь, когда за тобой придут? Выйдешь с руками за головой или с оружием в руках?”). Впрочем, теперь это не более чем легенда. По сравнению с московскими окраинами Брикстон – тишайший уголок. Илье нравится в нем смешение черной и белой культур, из которого произрастают такие экзотические цветы, как, скажем, Jamiroquai; нравятся пестрые ямайские базарчики и музыкальные магазинчики, торгующие исключительно реггеем, фанком и хип-хопом.
– Ну а Владивосток? – напоминаю я о городе, где сейчас “Мумий Тролль” – легенда № 1, перекрывшая по продажам Depeche Mode, “Наутилус Помпилиус” и “Агату Кристи” вместе взятых.
– Владивосток дорог для меня, дорог. Я вырос в нем, там прошла моя юность. Но я не понимаю этой проблемы – почему я должен прожить всю жизнь на одном месте? Вокруг столько всего: континентов, людей, воды, воздуха, деревьев... Деревья в разных странах пахнут по-разному.
Тут Илья, всегда спокойный, резко оживляется.
– Море тоже пахнет по-разному. Например, море во Владивостоке пахнет для меня гораздо вкуснее, чем здесь, на берегу Атлантического океана. Мне нравится запах живой рыбы, я специально хожу на нашу “маленькую Ямайку” и нюхаю живую рыбу.
Для уроженца Владивостока – море это все. Недаром песни “Мумий Тролля” полны пьянящей портовой романтики.
– Если тебе нравится в одном месте, это не значит, что ты не должен пожить в другом. Если я завис здесь на несколько лет, это не значит, что завтра я не перееду в Москву и не проведу там ближайшие годы. Планов для меня не существует. Человек ни в чем не может быть уверен. Тем более, скоро 2000 год, а там, вероятно, все – конец. (Смеется.)
– Нет, следуя календарю индейцев майя, конец будет не в 2000-м, а в 2012-м.
– Ну, может быть, он в Южной Америке и произойдет. Так что к 2012 году надо оказаться где-нибудь в Перу. Я, кстати, всегда мечтал перебраться в Южную Америку. У меня сейчас есть много друзей из Бразилии, Аргентины, они мне такие истории рассказывают! А что до планов на будущее, позавчера вышел наконец мой альбом, так я до того момента не был уверен, что это произойдет.
Я вспомнил тот вечер в Камдене. Мы ели цыплят по-португальски в одном тамошнем заведении, когда на мобильный телефон нашему общему другу Илье сообщили из Москвы о прибытии тиража диска. Илья на радостях взял себе еще порцию.
Альбом стал реальностью благодаря уже упоминавшемуся Лене Бурлакову, известному во Владивостоке как Лео. Неистовый фанатик музыки, он убедил Илью начать все сначала. Это была идея, в которую кроме него самого до конца не верил, наверное, никто. Студия “Декада” профинансировала запись альбома в лондонской студии Alaska. Из Владивостока прибыл Альберт Краснов, аранжировщик и клавишник из оригинального состава “Мумий Тролля” (в группе всегда было только три человека, третий – Владимир Луценко – отказался принять участие в этой авантюре). Среди прочих местных профессионалов к работе были привлечены: разносторонний гитарист Род Блейк (ныне постоянный член группы) и саунд-продюсер Крис Бэнди, принимавший участие в записи альбомов The Cure, Duran Duran и Rolling Stones.
В результате были записаны 10 новых песен (все эти годы Илья не переставал сочинять) и 4 композиции с первых магнитофонных альбомов в качестве бонус-треков. Качество самой записи оказалась в России вне конкуренции. Переплюнуть его смогла только запись “Яблокитая” Наутилуса, сделанная также в Англии со знаменитым продюсером Биллом Нельсоном.
Готовая запись была разослана по столичным рекорд-компаниям. Первым позвонил Александр Шульгин, глава мощного лейбла “Бекар”, и предложил контракт на выпуск альбома. Буквально спустя два дня проявили интерес “Райс-ЛИС’С” и General Records, но они уже опоздали. Далее все стало развиваться лавинообразно.
Многие справедливо считают, что Лагутенко крупно повезло. Но без везения в этой жизни ничего добиться нельзя. Илья воспринял произошедшее спокойно, как еще один зигзаг своего извилистого жизненного пути. Недаром он долго жил в Китае и изучал его культуру; даосизм и буддизм, по-видимому, оказали на него определенное влияние.
Важно и то, что в отличие от целого поколения музыкантов, отправленных в нокаут крушением былого успеха и так и не сумевших подняться на ноги, Илья не озлобился и отнесся к своему новому альбому как к дебютному. Он понял, что в новой жесткой действительности старые заслуги ничего не стоят.
В Москве “Мумий Тролль” сразу же произвел впечатление. Илье это далось легко. К сожалению, легко, потому что общий уровень нашей сцены удручающе низок. Слишком много на ней артистов, лишенных крупицы хоть какого-нибудь таланта. Особенно заметно это по пластике, которая напрямую связана с психикой человека. Зажатый, забитый во многих поколениях советский человек потому и не мог красиво двигаться, хорошо танцевать. Илья же каждым своим движением, каждым словом демонстрирует природную артистичность. Его жесты, мимика, манера держаться выдают в нем настоящую поп-звезду. После долгого сценического перерыва он не задумываясь, слету, великолепно сыграл в клипах. Его тексты наиболее любопытные из тех, что были написаны у нас за последние годы. В отличие от абстрактной романтической лирики раннего “МТ”, они полнятся совершенно конкретными яркими деталями и шокирующими образами. Особая интонация, с которой Лагутенко произносит даже самые простые строчки, вроде пресловутой “парочки простых и молодых ребят”, будто взятой из дворовой песни, привносит в них тонких яд иронии и двусмысленности. Отдельная история – неприкрытая сексуальность его песен (с сексуальностью в русском роке всегда были серьезные проблемы).
Артистическая активность – постоянная компонента его жизни, причем направлена она не только в музыкальную сферу. Илья всегда рисовал, писал стихи и прозу, экспериментировал в области моды. Родившись в Москве в артистической семье, где отец был потомственным архитектором, а мать – художником-модельером (после ранней трагической смерти отца они переехали во Владивосток), Илья посещал музыкальную и художественную школы.
– С детства мне прививалось, что моя дорога – изобразительное искусство. Наверное, и в самом деле, мне это было дано, хотя моя учеба в художественной школе, где детям не давали развиваться, оказала на меня крайне негативное влияние. С тех пор в искусстве я следую только интуиции.
Мы продолжаем наши разговоры уже на московской кухне, а затем и в машине, застрявшей в обычной столичной пробке.
– А как насчет твоего музыкального образования?
– С базисным музыкальным образованием в Советском Союзе дело было поставлено хорошо. Ребенком я 5 лет пел в хоре мальчиков, с которым объездил почти всю страну. Но я никогда не мог достичь успехов в овладении каким-либо определенным инструментом. Мне всегда было это неинтересно. На первых порах я сам делал партии клавишных. К 1987 году я выучил несколько аккордов, мне этого хватало, чтобы давать концерты. Наш гитарист Род Блейк сказал мне как-то: “У тебя в голове всего три аккорда, но это правильные аккорды”.
27 июня концертом в самом престижном зале Владивостока “Мумий Тролль” должен начать тур “Морской” по Приморскому краю. А в августе приступить в Лондоне к записи нового альбома, демо-версия которого уже готова.
– Долгожданный выход нашего компакта придал нам дополнительной уверенности в своих силах. За полтора месяца на Дальнем Востоке, мы окончательно скоординируем работу английской и владивостокской частей нашей группы и отправимся в Лондон. Из 50 написанных песен после долгих споров отобрано 10. Плюс, как и на прошлом диске, 4 бонус-трека из старого материала.
Только сейчас выяснилось, что у Ильи сохранилась демо-версия магнитоальбома 87-го года, которую никто никогда не слышал. Назывался он “Саёнара” (“до свиданья” по-японски).
– В этом названии отразилась моя нереализованная мечта стать азиатской поп-звездой. Черт, никак не могу привыкнуть к московскому движению!
Тут я обнаружил, что мы несемся по встречной полосе. Шофер вовремя вывернулся, и мы поняли, что на концерт Васи Шумова попадем все-таки целыми.
– Тобой все интересуются, от журналистов отбоя нет. Что ты думаешь о рок-н-ролльной славе теперь, став взрослым человеком?
– Знаешь, мне еще в Лондон позвонили с какой-то радиостанции и спрашивали, как я готовлюсь к славе: мол, девушки будут на мне рубашку рвать и все такое. Я ответил: как-как, пойду на рынок, куплю еще рубашек пять.
Это Илья о рынке Камден, грандиозной лондонской “Тишинке”, куда по выходным стекается неформальная молодежь и небогатая богема.
– Цели добиться славы в качестве поп-звезды для меня не существует. Важно довести то, чем я всю жизнь занимаюсь, до логического завершения. Если слава придет, значит это мое, а если нет, то ничего – это мы уже проходили.
– Значит, не чувствуешь себя рожденным быть звездой?
– Я до сих пор не знаю, для чего я был рожден.